Выставка рассказывает о наиболее интересных, масштабных, утопических и курьезных идеях градостроительных преобразований в истории Петербурга XIX-XX веков.
Утопии воплощаются
Некоторые из идей, которые описываются в представленных на выставке документах, горячо обсуждаются и сегодня, причем преподносятся современными их инициаторами как нечто новое и сенсационное. Например, подземная транспортная магистраль под Невским проспектом - одна из любимых идей депутата петербургского парламента Владимира Гольмана. А еще в 1960 году архитектор Наумов и инженер Немзер предложили перевести весь транспорт с Невского проспекта под землю, организовав там многоуровневое автомобильное и трамвайное движение и устроив пешеходные дорожки. Несколько лет назад губернатор Петербурга Валентина Матвиенко заявила, что Смольный окончательно отказался «зарывать» транспорт под Невский. Но ведь и в 1960-е на этой идее поставили крест, однако спустя полвека она возродилась.
Подобное произошло и с предложением переселить зоопарк – впервые оно было высказано в 1928 году, и с тех пор споры на эту тему не утихают.
А о том, что давно пора объединить город (тогда Петроград) и губернию, чиновники принялись дискутировать аж в начале 1920-х. Объясняли это так же, как и сегодня: управлять одним субъектом можно более эффективно, чем двумя, да и финансовые потоки, которые концентрируются в Смольном, удваиваются.
Выставка рассказывает и о воплощенных проектах. Правда, не совсем в том виде, в каком задумывались изначально. Так, в 1935 году инженер Фалилеев предлагал построить в устье Невы плотину и электростанцию на ней, чтобы спасти город от ежегодных наводнений. Дело в том, что тогда считалось, что затопляют Ленинград воды Ладожского озера. Когда же выяснилось, что виновник этого стихийного бедствия Финский залив, то городские власти решили строить дамбу в районе Кронштадта (кстати, в этом году исполняется 30 лет с момента начала ее сооружения).
Первые идеи о строительстве подземной железной дороги высказывались еще в XIX веке – тогда они выглядели совершенно утопически. В 1820 году инженер Торгованов в ответ на предложение устроить транспортный тоннель под Невой получил от Александра I резолюцию: «Выдать Торгованову из кабинета 200 р. и обязать его подписью впредь прожектами не заниматься, а упражняться в промыслах, ему свойственных». Впрочем, в XIX веке и сама «чугунка» была чудом техники. В начале 1900-х стали появляться более реалистичные проекты. Например, инженер путей сообщения Балинский разработал схему метро из шести железнодорожных линий общей протяженностью 172 км (сегодня петербургская подземка – это около 110 км). Но только в 1960-е годы у города нашлось достаточно средств – технических и финансовых – для строительства метро.
Революционная фантастика
Однако больше внимания организаторы выставки уделили откровенно фантастическим и бредовым идеям, которые в разные времена будоражили умы петербуржцев. Особенно богатой на них были первые послереволюционные десятилетия. Это и планы по созданию памятника «Полярники во льдах» на искусственном снегу, которым предлагалось чуть ли не наполовину засыпать Казанский собор. Или идея устройства на его колоннаде садов и цветников – нечего, дескать, закрытому собору отсвечивать попусту на Невском, давайте его хотя бы декорируем, чтоб он не уродовал атеистический облик советского Ленинграда.
В конце 1919-х – начале 1920-х общественность Петрограда была очень встревожена «участившимися несчастными случаями столкновений с велосипедами» и предлагала обезопасить пешеходов, прорыв четыре подземных перехода под Невским проспектом. И даже вовсе запретить движение этого опасного транспорта по главной городской артерии.
Только вмешательство Луначарского спасло в 1924 году ангела на Александровской колонне от замены на статую Ленина. На его письме Григорий Зиновьев (тогда член Политбюро ЦК большевистской партии) написал: «Ну их к черту! Пусть остаются со своим ампирным ангелом...».
На этом пролетарии, впрочем, не успокоились: раз уж не дали водрузить на колонну вождя, так пусть оттуда взирают хотя бы более идейно выверенные скульптуры. В конце 1920-х всерьез обсуждалось, кого поставить вместо ангела – красноармейца или рабочего. А саму Дворцовую площадь народные ходатаи предлагали превратить в кладбище героев революции. Отстояли архитектурный ансамбль Дворцовой деятели искусства во главе с Александром Бенуа.
По сравнению с проектами, описанными в представленных на выставке документах, нынешние смелые заявки вроде 400-метрового Охта-центра выглядят вполне невинно. Особенно, если вспомнить о проектах памятника «Звезда» вместо Александровской колонны на Дворцовой площади или крематория в Митрополичьем саду Александро-Невской лавры.
