«Событий», тем не менее, при Алексее Михайловиче произошло немало, и плохих, и хороших. Плохих было больше: войны, бунты, эпидемии, церковный раскол… Однако свой срок в 31 год Алексей Михайлович Романов отцарствовал тихо.
«Разобрать за ветхостью»
Судя по всему, Екатерине Великой угодить было непросто: очень уж привередливой оказалась самодержица Всероссийская. Два замечательных зодчих, Василий Баженов и Матвей Казаков, строили для нее и перестраивали дворец в местечке, названном Царицыно - не понравился. Даже не снесли, просто бросили на 200 с лишним лет.
А деревянный чудо-дворец, стоявший на Коломенских холмах, вообще забрать приказала. За ветхостью. Хотя сначала хотела привести огромные хоромины в порядок, осовременить их. Приказала сделать точные обмеры всего и вся, макеты сделать. Но потом – как отрезало. И остался от дворца на те же двести с лишним лет только фундамент. Впрочем, прошу прощения, ошибка вышла – остались в кремлевских запасниках те самые обмеры, по которым и воссоздается сегодня обиталище «тишайшего» царя.
Что мы сегодня знаем об этом дворце? То, что построили его в 1667-1671 годах русские мастера Петров и Михайлов на территории так называемой «царской слободы» - высоком берегу Москвы-реки в Коломенском, которым русские цари владели еще со времен Ивана Калиты. Иметь тут загородное имение для великих князей и царей было так же престижно, как для «новых русских» - обладать особняком на Рублевке или Новой Риге. Вот и царь Алексей – про которого тоже можно было сказать, что он «большое гнездо» - загородную резиденцию себе построил с размахом. Шесть теремов (названия говорят сами за себя) – «царь», «царевна», «царевич», «младшая царевна», «средняя царевна», «старшая царевна» общей жилой площадью более чем в семь тысяч кв. метров заняли участок в полгектара. Хотя дворец считался двухэтажным, высота его кровли достигала отметки в 20 метров! Правда, на чердаках в то время даже челядь не жила. Архитектура была причудливой: тут тебе и дутые купола русского зодчества с подслеповатыми оконцами, и чуть ли не европейский фасад, выходивший к Передним воротам дворца: большие окна, затейливая резьба. Современники отмечают, что Алексей Михайлович следил за европейскими тенденциями, в том числе и архитектурными. И, возможно, европеизм будущего первого русского императора Петра Первого – как раз отсюда.
Хоромы Коломенского дворца видели не только молодого Петра, но и его предшественника, единокровного брата, царя Федора III, умершего двадцати лет от роду; его единокровную сестру Софью, его единокровного брата Ивана, родную сестру Наталью и еще множество других царевичей и царевен, большая часть которых, увы, умерла во младенчестве. Сам Петр дворец любил: именно в нем он остановился перед триумфальным въездом в Москву после взятия Азова.
Дворец пережил и его, и его дочь, и его внука и был разобран «за ветхостью» в 1767 году – в 100-летнюю годовщину закладки первого камня.
Не на том же месте
Идея восстановить утраченный шедевр родилась после того, как над Москвой вознесся первый «новодел» - построенный заново Храм Христа Спасителя. Собственно, в этом нет ничего удивительного. Вторая половина 1990-х годов – время обращения москвичей к своей истории. В эти годы начинают восставать из небытия столичные памятники, возрождается Венец московских усадеб, назревает реконструкция Царицынского ансамбля, Архангельского, Кузьминок, того же Коломенского.
Правда, о том, чтобы «на том же месте, в тот же час», речь и не шла. Старый фундамент дворца исследовали и сочли непригодным для восстановления. К тому же над ним уже выросли целые рощи и были проложены прогулочные аллеи. Так что сегодня с этого места где-то вдали, за лесом, видны лишь деревянные шатры свежерубленной кровли. До которой идти и идти.
…Под восстановительные работы выделили место за Голосовым оврагом, километрах в двух южнее главного входа в Коломенское, но зато почти рядом со станцией метро «Каширская». Когда-то здесь находилась старинная деревенька Дьяково, но сегодня от нее остались лишь древние яблони да пара строений. Место – идеальное!
Генподрядчиком выступило ООО «УниверсСтройЛюкс», мастера которого восстановили подклеть – так в старину называли фундамент. Правда, по современной технологии, из бетона. Зато все остальные работы – в основном только по дереву. А его через руки мастеров прошло более 12 тысяч кубометров!
Лес рубили под Красноярском, затем по железной дороге со станции «Зима» отправляли во Владимирскую область одному из субподрядчиков. Там стволы очищали от коры и сучьев, рубили и резали по заданным размерам, там же собирали в часть будущего терема, потом снова разбирали и автотранспортом отправляли в Москву. Основная часть теремов построена из круглых стволов – так меньше вероятность, что стену «поведет», и лишь малая – из «лафета» (бревен, ровно обтесанных с двух сторон). Резные стропила собирали, как конструктор, из десятков деталей, обрешечивали их, потом обивали жестью, а уже сверху – резными липовыми досочками, «лемехами». Сколько тысяч таких лемехов на каждом шатре, знают только те, кто их вырезал. Зато известно, сколько шатров - царский терем («царь») венчают большая глава, пирамида, крестовая бочка, большой и малый шатры. Царицын терем («царица») накрыт большой бочкой, двумя большими и одним малым шатрами. Еще восемь шатров – над «царевичем» и «царевнами».
…Сегодня – если смотреть издали – дворец выглядит практически достроенным. Бросается в глаза разнообразие кровель. Так что же, все готово?
Пока еще нет. Как говорят мастера, срубы должны отстояться, «осесть», чтобы можно было изготавливать окна и двери под размер, чтобы их не повело, не раздавило. Это будет второй этап восстановления дворца. В это время внутренние покои приведут в порядок, обставят резной деревянной мебелью. А потом будет и третий этап – дворец превратится в музей. И пополнит сокровищницу Москвы, в которой уже есть восстановленные дворцы Царицына и Петровский путевой дворец.
До этого дня, конечно, еще далеко. Так что сейчас водители автомобилей, проносящихся по Каширке и проспекту Андропова, с интересом косятся на резные шатры посреди поля. И вдыхают столь редкий в продымленном городе аромат свежего дерева.
